ТГ.Ой, не тому Маннергейму доску повесили

Подробности

Опубликовано 31.12.2022 20:27

Просмотров: 141

В гипоинформационном обществе информации было мало и было можно много чего просто утаивать, в нашу эпоху ситуация изменилась, человек просто теряется в потоках фактов, мнений, концепций и т.п. Есть возможность манипулировать вниманием, что надо выпячивать, что не надо замалчивать. Такие мысли возникли после просмотра очередной «Сказки Дядюшки Джо»  Дмитрия Галковского, про финских дачников.

Как мы себе представляем положение в России после 1905 г.? Ну, вероятно, как разгул реакции, черносотенство, погромы, травля всего свободного и прогрессивного, грубая русификация, наступление на права национальных меньшинств. Между тем, в реальности всё было сильно иначе. Например, Финляндия фактически стала базой революции и там финское государство только номинально подчинялось Петербургу, а на деле с ним боролось. Среди прочего в ноябре 1906 г. в Тампере легально прошла Конференции военных и боевых организаций РСДРП, при этом только в июле было с трудом подавлено мощное восстание в Свеаборге. Большевик М.Лядов (Мандельштам) вспоминал обстановку: «Когда я приехал в Таммерфорс, мне сразу бросились в глаза две подозрительные фигуры, которые при виде меня о чем-то пошептались. Один из них пошел за мной. В вагоне и при посадке я очень осторожно и внимательно следил за всеми пассажирами и не замечал ничего подозрительного, а тут явно следят за мной. Я начал бродить по городу, чтобы отделаться от шпика, но, несмотря на то что исходил очень много, заходил даже за город, в лес, шпик не отставал от меня ни на шаг. Я решил, что делать нечего, надо идти предупредить на явке, что, очевидно, конференция прослежена, что надо переносить ее в другое место. Явка была назначена в местной социал-демократической редакции. Таким образом, зайдя на явку, я не рискую провалить ее. Но предупредить о слежке необходимо, тем более что подцепил шпика я именно здесь, а не привез его с собой.

Сказав пароль на явке и получив условленный ответ, я сейчас же сообщил финскому товарищу, что меня шпик проводил до самой редакции.
— Ну что же, — невозмутимо ответил он мне, — это хорошо, это так и должно быть.
Я вскипел и горячо начал убеждать товарища, что это совсем не хорошо, это значит — конференция выслежена.
— Нет, это только значит, что наши сыщики хорошо работают. Они должны встречать каждого приезжего русского и проследить, куда он идет. Если он пошел на явку, то его оставят в покое, если он не пошел на явку, то, значит, он шпион и за ним будут следить и, если нужно, арестуют или убьют. На этот счет у нас будет спокойно, у нас хорошо организовано: ни один русский шпион не попадет сюда, если только он не знает вашей явки и вашего пароля.

К моему удивлению, я узнал, что конференция наша организована с ведома и при содействии местной полиции, и в частности сыскного отделения. Слежка установлена, начиная от Гельсингфорса, за каждым русским, едущим по направлению к Таммерфорсу.

Была организована также слежка за передвижением войск из Гельсингфорса. Если б жандармы или войска направлялись в это время к Таммерфорсу, в определенном месте путь был бы взорван дежурившими во все время конференции финскими красногвардейцами, мы были бы предупреждены об опасности и имели бы время на заготовленной моторной лодке уйти в море и перебраться в Швецию. Так что в отношении безопасности конференция была организована прямо блестяще.

За время конференции в Таммерфорс прибыли трое подозрительных русских. Двое из них, как только поселились в гостинице, были арестованы полицией, так как их паспорта показались полиции подозрительными. Их выпустили из тюрьмы лишь через несколько дней после того, как уехал последний участник конференции. К третьему нельзя было придраться. Все документы у него были в порядке. Но, как только он устроился в гостинице, к нему ввалился здоровенный финн-рабочий и очень обстоятельно растолковал ему, что в Таммерфорсе живет 30 тысяч рабочих, все они социал-демократы и все они очень не любят русских шпиков. Если он не хочет сегодня же очутиться в море, то пусть лучше с первым же поездом, который уходит через два часа, едет назад, в Питер. «Я тебя сам провожу до Гельсингфорса». Понятно, субъект не стал упрямиться и уехал в сопровождении красногвардейца».

Мда, на разгул черносотенного террора как-то не похоже. Плохо мы знаем историю Финляндии, а зря, она, оказывается, очень важна. Например, у нас постоянно клеймят за доску Карлу Маннергейму, которую зачем-то открыли в Питере. Дескать, финский фашист, белогвардеец и т.п., по недосмотру не повешенный после войны. Но не всё так просто. Начиная с того, что Маннергейм это не финн, а швед. А шведом на 1/8 был и Ленин, также на 1/8 немцем, был ли он хотя бы на такую же долю русским идут дискуссии, вряд ли. Большевик В.М.Смирнов вспоминал: «Однажды вечером в комнату моей матери, где мы сидели с ней, неожиданно приходит товарищ Ленин со шведской «Хувудстадсбладет» в руках. «Вот интересная газета!» — воскликнул он, что прозвучало невольной иронией в его устах про эту гельсингфорсскую архиреакционную газету. Сев за стол, он принялся вслух читать по-шведски и переводить заграничные новости. Я изредка подсказывал ему отдельные слова. Мы были крайне удивлены его умением так превосходно разбираться в шведском тексте».

Он же упомянул и такой факт, в революцию 1905 г. Ленин встречался с братом Маннергейма: «в те годы нынешний генерал «верой и правдой» служил в Петербурге Николаю II, тогда как его братец, директор банка, и жена последнего, певица, усердно помогали «русским борцам за свободу».